«Буду спорить с теми, кто скажет, что это подкаст про прошлое. Он про настоящее. Да, там описаны события, произошедшие почти 30 лет назад, но в моем фокусе то, что сейчас происходит с этими людьми и как теракт влияет на их сегодняшнюю жизнь».
В апреле 2023 года редакция «Кавказ.Реалии» (иноагент в РФ) выпустила нарративный подкаст о теракте в Буденновске — это пять лет исследований журналистки Кати Голенковой, четыре поездки в Будённовск, интервью со свидетелями, переговорщиками, бывшими заложниками, детьми, правозащитниками и экспертами. Все для того, чтобы понять, что произошло в маленьком степном городе Будённовск почти 30 лет назад и как эта трагедия повлияла на всех нас.
Координаторка студии подкастов «Радио Свобода» (признано иноагентом и нежелательной организацией в РФ) Полина Галуева поговорила с Катей о поездках в Буденновск, разговорах с бывшими заложниками и переговорщиками и том, почему ровесница теракта заинтересовалась этой историей?
14 июня 1995 года группа террористов во главе с Шамилем Басаевым атаковали пост ГАИ, далее — РОВД Буденновска, распределились по улицам города, захватывая заложников, которых в конечном итоге загнали в центральную районную больницу. Террористы требовали немедленно прекратить боевые действия в Чечне и вывести с ее территории российские федеральные войска.
Через три дня, 17 июня, после неудачного штурма начались переговоры: премьер-министр Виктор Черномырдин согласился на прекращение боевых действий в Чечне и решение вопроса о статусе Чечни только путем переговоров.
19 июня террористам предоставили безопасный коридор и автобусы, чтобы они вернулись в Чечню. Их сопровождали около 100 заложников, которых боевики отпустили после въезда на территорию Чечни.
Tам люди говорили друг с другом
Катя Голенкова, авторка подкаста «Буденновск»: Это единственный теракт в истории России, в котором высшее руководство страны поставило интересы простых людей выше своих политических амбиций. Это больше не повторилось.
Тот разговор премьер-министра Виктора Черномырдина (президент Борис Ельцин во время теракта был в канадском Галифаксе на саммите «большой семерки») и Шамиля Басаева является для меня важным событием в истории современной России.
Тем, кто послушает подкаст, возможно покажется, что я слишком хорошо отношусь к Черномырдину, но я делала акцент именно на этой истории, на том, как он повел себя в июне 1995 года. Мне было важно, что он пошел на переговоры, и если смотреть уже на Кизляр (теракт в Кизляре произошел в январе 1996 года), там на пресс-конференции Ельцин говорил, что теракт в Буденновске — это провал, позор и такого больше никогда не должно быть.
Черномырдин там тоже присутствует: он сидит, ковыряет стол и смотрит в одну точку. И это тоже знак того, что переговоров больше не будет и больше не важна презумпция жизни. Поэтому для меня важен Буденновск, там люди говорили друг с другом.
Полина Галуева, координаторка студии подкастов «Радио Свобода»: Как ты узнала об этом теракте?
Катя Голенкова: В 2015 году я писала диплом о журналистских диджитал-проектах про теракт в Беслане в 2004. Изучая Беслан, нельзя не ужасаться, как там из танков палили по школе и тому, что не было переговоров на высоком уровне.
Я была у своих дяди с тетей и рассказывала им о своей студенческой работе, и возмущалась, что не спасали людей, не спасали детей, а дядя спросил: «А ты знаешь, что было до? Погугли о теракте в Буденновске. Вот там спасли и это привело к Беслану». Есть такая позиция, о том, что если бы в Буденновске расстреляли Басаева и всех его сподвижников, то не было бы Норд-Оста и Беслана. Но как правильно говорит правозащитник Олег Орлов, никто не знает, что было бы.
История не знает сослагательного наклонения.
Полина Галуева: Ты четыре раза ездила в Буденновск. Зачем? Чем эти поездки отличались друг от друга?
Катя Голенкова:
Первый раз я ездила в Буденновск с Сергеем Карповым, руководителем отдела спецпроектов «Таких дел». Мы делали спецпроект к 23-й годовщине теракта, и он назывался 23. Мне тогда было 23. Мы решили назвать его без слова «Буденновск», просто 23, чтобы сразу не пугать людей: не юбилейный год, без трагических заголовков.
Вторая поездка случилась на следующий год, я поехала на траурные мероприятия. Туда я уже поехала одна, без напарника. Собственно, пятый эпизод подкаста, это моя поездка. Бывшие заложники очень неоднозначно относятся к траурным мероприятиям. На них, в основном, ходят сотрудники больницы, где произошел теракт.
Кстати, это же была единственная больница в городе и она открылась, наверное, через год после захвата. А вот например Ирина, заложница, которая спасла двух мальчиков, говорит, что на траурные мероприятия не ходит, потому что слишком сложно.
Она даже на девятое мая старается уехать из города, потому что не может переносить вида военной техники, выстрелов и милитаризации.
В третий раз я поехала после 25-й годовщины: я хотела написать книгу про Буденновск и нужно было дособрать материал.
В эту поездку я поговорила с лучшими моими героями: с семьей Романовых, из них пятеро оказались в заложниках в буденновской больнице, с Татьяной Владимировной, у которой был роман с чеченцем.
И последний раз я ездила в Буденновск уже летом 2022 года. Мы с моей подругой поехали в Беслан, чтобы засвидетельствовать, в каком сейчас состоянии Школа №1 и что происходит в регионе после начала полномасштабных действий в Украине.
В какой-то момент обнаружили, что ходит прямой автобус из Владикавказа до Буденновска. И поехали. Я встретилась со старыми знакомыми и зашла еще раз в архив буденновской библиотеки.
Травма не свидетеля
Полина Галуева: Расскажи о концепции подкаста.
Катя Голенкова: Я понимала, что у меня есть очень большой объем информации, и мне нужен соавтор. Я позвала в проект Георгия Устинова поговорить со мной и придумать концепцию.
В финале осталось два варианта:
Дихотомия: Мы придумали пять конфликтов — очевидные (террористы и заложники, переговорщики и правительство, общество и власть) и не очевидные (отцы и дети или я и Буденновск).
В эпизоде «Отцы и дети» нет как такового классического конфликта, но это повод поговорить, как воспринимали происходящее разные категории людей, так как один из фокусов исследования — это то, как на детей влияют такие события. Девочка Рина, которой во время теракта было четыре года, потом еще какое-то время играла под столом с простынями в «не стреляйте», а когда я спросила ее, повлиял ли на нее теракт, она сказала — нет.
Второй вариант концепции: в кресле у психотерапевта, но мы ее не смогли подробнее развернуть, и там от меня требовалось больше «душевной порнографии», которая сейчас практически полностью аккумулирована в пятом эпизоде «Я и Буденновск».
В итоге у нас получилось пять эпизодов, где первые четыре состоят из разговоров с непосредственными участниками событий.
Мне долгое время казалось, что только они имеют право говорить об этом. Но это не так и последний эпизод, наверно, для людей моего поколения, рожденных уже после теракта.
Мы имеем право на собственную память, даже о том событии, которого не видели. Психотерапевты говорят о травме не свидетеля, о том, что люди, которые не были непосредственными участниками страшных событий, все равно могут получить травму.
Мы все родились в этой стране, и на наших глазах, даже если это был всего лишь телевизор, включенный в соседней комнате, происходили чеченские войны, взрывали дома, взрывали людей в метро, захватывали больницы, школу и театр.
Мы неосознанно проживали эти события, может быть кто-то отряхнулся и прошел дальше, но у меня не получилось.
Полина Галуева: Как ты искала героев для подкаста?
Катя Голенкова: Это большая удача. Мои герои пережили много боли и ужаса. У всех очень болит, но не у всех есть силы поговорить с журналистами. Именно поэтому люди, которые согласились на встречу, так важны для меня. Я очень ценю то, что они нашли в себе силы вспомнить июнь 1995 и рассказать, как он повлиял на их жизни.
Во ВК есть серия групп «Подслушано в… » плюс название города. Я своих героев нашла в «Подслушано в Буденновске». Перед первой поездкой я написала в группе пост о себе и том, что я пишу статью про теракт и если кто-то хочет со мной поговорить — напишите. Естественно, мне написали знатное количество гадостей, но благодаря этому посту я нашла своих первых героев, а потом они познакомили меня со следующими и дальше по цепочке.
Первым человеком, с которым удалось побеседовать, был Владимир. У него в день захвата заложников был первый день отпуска, и он купил на рынке пять килограмм мяса.
Когда я записывала с ним интервью, он еще возмущался днем сегодняшним, потому что на аллее срубили деревья, и людям негде стало прятаться в жару, а там невероятная жара. И вот он добивался, чтобы посадили новые или объяснили, зачем эти срубили, но безуспешно.
Еще была очаровательная армянская семья. Они не захотели мне дать интервью, но именно в их дворе я разговариваю с Зинаидой, героиней, которая рассказывает про шпроты и шампанское. И это совершенно обворожительная женщина: яркая, статная, модная, как с картинки советских журналов.
Были и сложности. Например, я разговаривала с врачом Верой Чепуриной. Ее Басаев отправлял с Петром Костюченко и белым флагом на переговоры из больницы. И вот видно, что человек выстроил такую «дорожку» по которой она идет, рассказывая об этом событии слово в слово.
Алексей Пивоваров на ютуб-канале «Редакция» выпустил фильм к 25-летию теракта в Буденновске, и там тоже была Вера Чепурина и говорила в точности то же, что говорила мне. Это не плохо, это защитный механизм, потому что она запомнила какие-то обстоятельства, а другие — нет, потому что там уже больнее.
Таких героев сложно разговорить, но они имеют право на такую свою память.
Полина Галуева: В результате теракта в Буденновске погибли 129 человек. Расскажи, пожалуйста, как город возвращался к мирной жизни.
Катя Голенкова: Нельзя считать, что теракт закончился 19 июня, потому что заложники, сопровождавшие колонну в Чечню, вернулись в город лишь днем 21 июня. 22 июня 1995 года в России был объявлен днем траура.
Всю неделю жизнь города была сконцентрирована вокруг теракта. Уже на 3-й день начались похороны первых погибших. Один герой рассказывал, что чуть не побил журналиста, который пришел в баню, где складывали трупы и сказал: «Какой хороший кадр».
К чеченцам стали хуже относиться, часть из них сразу уехала из города. Один из них владел небольшой сетью магазинов: он все закрыл и уехал на какое-то время. Казаки хотели кому-то мстить, хватая людей без разбора. Город реагировал.
Потом в город приехала группа психологов и психиатров, чтобы помочь людям справиться с трагедией. Насколько я знаю, очень мало людей к ним обратились.
Потом люди начали писать в местную газету и правительству. Они требовали отставки Бориса Ельцина, требовали отставки Виктора Черномырдина. Но в отставку, в итоге, ушли: вице-премьер Николай Егоров, директор ФСБ Сергей Степашин, министр внутренних дел Виктор Ерин и губернатор Ставропольского края Евгений Кузнецов.
Кто-то из заложников уехал из города, кто-то наоборот, потому что как сказал один из моих героев «снаряд дважды в одну воронку не попадает». Врачей заставили отмывать и вычищать больницу, реконструировать ее помогал Юрий Лужков (его хвалили, называли хорошим хозяйственником).
Одна их героинь Оксана рассказывает, что отсыпалась несколько дней, а потом просто пошла на работу.
Все фотографии принадлежат Кати Голенковой.
Сообщить об опечатке
Текст, который будет отправлен нашим редакторам: