В январе 2024 года твиттер-блогер Анатолий Капустин и документалистка Гульназ Рату сформулировали для себя концепт «Дриматориума» – безопасного пространства, где могут любить и чувствовать, как хотят они, а не как принято. И заодно решили осмыслить, что такое современные отношения, с какими трудностями сталкиваются люди, живущие в разных местах, как решается вопрос немоногамных отношений и другие сложные вопросы.
В этом материале мы поговорили с Полиной Ивановой, руководителем отдела продакшн студии «Толк» и ведущей подкаста Гульназ Рату о создании подкаста «Дриматориум».
Как пришла идея создания подкаста?
Полина Иванова, руководитель отдела продакшн студии «Толк»: «Дриматориум» – это стык реалити и сериала. Все разговоры ребят изначально были записаны вживую, не включали ни сценариста, ни даже опорного сценария. Это всё было исключительно частью их жизни.
И только потом на основе задокументированных разговоров сценарист и продюсер выстраивали нарратив, прописывали рассказчика, который знакомил нас с историей и который шаг за шагом вел слушателей к всё более запутанным и сложным вещам.
Важно, что это не история ради подкаста. Толя и Гульназ влюбились друг в друга, сформулировали свой концепт отношений и сразу после их начала разъехались по разным городам.
На этапе предпродакшена у нас был большой мудборд из кино и литературы. Самые основные — Sex Education и подкаст Луи Си Кея со своей женой. Важно понимать, что это исключительно ракурсы и настроение, которое нам хотелось захватить с собой. «Дриматориум» не ставил своей задачей повторить настроение и стилистику этих проектов.
В чем особенности работы в жанре аудиосериала?
Полина: Будничные разговоры, записанные каждую неделю, — это тонны материала, из которых нужно взять самое ценное. Если эта живая история, то здесь не получится сценарно подлатать или перезаписать. Сама суть в естественности повествования.
Еще один вызов – рекламные интеграции. Они же произносятся голосом ребят, а значит, это должно быть максимально органично, ведь к слушателям они не могут обращаться – это бы сломало взаимодействие между слушателем и героями. Нужно было сохранить эффект подглядывания. И поэтому мы формулировали дополнительные истории на основе опыта ребят, которые уместно встраивались в основной нарратив.
Пришлось столкнуться со внутренней цензурой. Так как ребятам теперь нельзя говорить о негетеросексуальном опыте и всем, что идет вразрез с трактовками «традиционных ценностей».*
*ЛГБТ+ признаны экстремистами на территории РФ.
Как проходила запись подкаста?
Полина: Ребята созванивались каждую неделю, чтобы узнать, как друг у друга дела. Это было частью их жизни после разъезда в разные страны.
Постепенно они стали записывать разговоры во время встреч, прогулок и тому подобное. То есть они завтракают в кафе, сидят в баре или гуляют, и заходит разговор об отношениях, и они без разбора включают диктофон на всякий случай. И потом присылают эти часовые записи (не всегда хорошего качества), и мы с этим работаем дальше.
Практически все разговоры были записаны до старта проекта. Поэтому сценаристка работала уже с готовым материалом, отслушивала, убирала лишнее, формулируя проблему каждой серии.
Был забавный случай в выпуске про кинки-пати, когда Гульназ не сказала Толе, что включила диктофон. Сразу же после разговора, конечно, спросила разрешения передать сценаристке, но этот случай вспоминался много раз.
Чуть сложнее выстраивалась работа с записями рассказчика. Сначала Даня Трабун читал сценарии, но затем всё больше сам становился персонажем подкаста, комментировал ситуации героев и добавлял в это много своих чувств и размышлений.
Например, однажды мы обсуждали неприятные вопросы, которые нам задавали друзья. И тогда в первый раз у Дани вырвалось саркастичное «Не очень-то по-дружески». И постепенно он больше менял сценарии под себя.
Даня говорил о том, что он больше понимает Гульназ или похож на нее, но при этом куда больше сочувствовал Толе.
Так что работа со всей историей – это коллективный продукт, где каждый из героев очень индивидуально подходил к ее осмыслению, не убирая свою личную позицию.
Что сподвигло добавить рассказчика в подкаст?
Полина: За разговорами героев стоит множество контекста, обычному слушателю может быть тяжело уловить связь между событиями. Но если мы ставили задачу рассказать истории двух людей, как в современных отношениях раздвигаются привычные для нас рамки, то нам нужно было связующее звено.
Рассказчик был нашим медиатором между героями и слушателями, которым может быть сложно понять, зачем нужны отношения, в которых как будто нет никаких правил, и в то же время миллион выдуманных ориентиров.
Мы хотели, чтобы подкаст можно было использовать как зеркало: я смотрю на героев, слышу от рассказчика его мнение о происходящем, попутно узнаю про современные концепты любви и решаю, как к этому отношусь.
Что помогло при работе над аудиореалити?
Гульназ Рату, ведущая подкаста «Дриматориум»: Мы очень долго искали продюсера-сценариста, по итогу над проектом работали в паре креативная продюсерка Аня Верещагина и сценаристка Елизавета Симбирская. У команды был опыт в кино, анимации и ТВ.
Я думаю, что без сценарного опыта нельзя было бы обойтись в данном случае. Лиза привнесла в проект профессиональный перфекционизм. Она следила за драматургией, довольно строго напоминала нам, что это не семейный фотоальбом, где мы выбираем удачные ракурсы, а живая история: иногда болезненная, иногда неловкая. Задавала много вопросов, пыталась поймать натуру Дани Трабуна и балансировать между игровым и документальным жанром.
Хотя ей было сложно работать с нами, потому что она привыкла к документальному кино либо игровому, а мы вовлекли ее в непонятный гибридный проект.
Мы привлекли Лизу, когда было собрано много материала, но если бы мы делали всё с нуля и у нее было бы больше свободы в моменте зарождения идеи, то проект можно было бы вывести на еще более сильный уровень, но посмотрим, будет ли второй сезон.
Какие трудности возникали при создании проекта?
Полина: Мы долго не могли найти нужную форму. Полностью меняли команду, выбрасывали первые записи, перечеркивали сценарии, много дней искали нужный голос. Было непросто нащупать, где баланс между предельной честностью и художественностью.
Через множество обсуждений, мы несколько раз вычитывали сценарии и обсуждали, не вредим ли мы реальной истории героев, убирая какие-то фрагменты, какое впечатление создаем о ребятах и об их отношениях — всё-таки они реальные люди с соцсетями, где каждый может высказать свое мнение, иногда грубое и непрошеное.
Каково делиться личной историей отношений в подкасте?
Гульназ: Возможно, у меня наблюдается профдеформация, но я относилась к этому достаточно просто, так как мне понятны цели проекта. У «Дриматориума» есть цель – помочь людям лучше понять себя, свои потребности и границы. И отстать от себя, если кажется, что ты не соответствуешь чьим-то стандартам.
Мне хотелось, чтобы люди, которым некомфортно в любых конвенциях или, если они сталкиваются с неприятием окружающих, стало чуть-чуть легче.
Даже если слушатель понимает, что ему это не подходит и такой формат воспринимается им болезненно – это тоже понимание себя, и классно, что не пришлось осознать это на практике. В принципе чужой опыт может оказывать терапевтическое действие.
Я понимала, что подкаст – это одно из отражений наших личных переживаний, а не 100% мы. Мне было несложно отделять героя подкаста «Дриматориум» и себя, Толе было гораздо тяжелее. А меня больше всего волновало, получится ли действительно документальный аудиосериал или нет.
Как подкаст повлиял на героев в жизни?
Гульназ: Было несколько сложных моментов, когда мнение продюсеров или сценаристов по поводу сценария воспринималось болезненно на свой счет. Мне проще говорить и переживать это, так как над проектом работает моя команда: я знаю процесс до деталей и у меня нет большой аудитории в личных соцсетях.
Но по итогу это был интересный опыт, который нас сблизил. Особенно, когда финал сезона триггернул твиттер. Толя сказал, что ему никогда в жизни не прилетало столько негатива.
Некоторые доброжелатели предлагали встретиться со мной в Берлине, чтобы «образумить» или встретиться с моим другим партнером, чтобы «он оставил Гульназ в покое и не мешал отношениям», кто-то «провел расследование», кто-то просто оскорблял. Но позитива и добрых отзывов тоже было очень много.
Почему подкаст вызвал такую бурную реакцию в твиттере?
Полина: То, что у нас точно получилось, так это вызвать у аудитории рефлексию на тему отношений. Отношения Толи и Гульназ сами по себе не самые простые: иногда по витиеватым конструкциям, поиску своего языка можно понять, что герои сами в поиске, у них нет ответов. Они просто фиксируют состояние, в котором находятся, и предлагают порефлексировать вместе.
Аудиторию раздражал последний эпизод, где Толя делает предложение Гульназ, которая к тому же еще состоит в отношениях со вторым партнером.
Героям первые несколько дней было непросто. Толе прилетело множество агрессивных сообщений, в которых на него навесили разные оскорбительные ярлыки, и предлагали план спасения, а Гульназ сравнили с Гитлером.
При этом нам записывали огромные голосовые сообщения, в которых люди делились своими размышлениями об отношениях и любви. А кто-то послушал и сказал, что благодаря подкасту понял, что такие отношения точно не для него.
Гульназ: Мы пошли на следующий день в студию и вдохновленные злостью записали часовой эпизод, опубликовали, но затем удалили.
Решили, что это останется парной подкаст-терапией. И это было очень полезно: из-за этих комментариев мы обсудили очень много непростых тем и убедились в том, что мы можем справиться и хохотать над этим вместе.
Сообщить об опечатке
Текст, который будет отправлен нашим редакторам: