Ноябрьск, Дом Культуры и музыкальная группа, местное медиа и отсутствие теоретических знаний. А затем работа над проектами для брендов в крупной студии подкастов. В дополнение – синдром самозванца и учеба в вузе.
Мы поговорили со звукорежиссёром студии «Либо/Либо» Ильдаром Фаттаховым о проектах, монтаже и последствиях переработки.
Аудиоверсия интервью доступна на всех площадках.
Ильдар Фаттахов
Звукорежиссёр студии «Либо/Либо», «Техники речи» и «Кинопоиска»
Я из города Ноябрьска…
Я родом из города Ноябрьска, что в Ямало-Ненецком автономном округе. Это небольшой провинциальный городок: население около 100 тысяч. В подростком возрасте многие из моих знакомых и я ударились в музыку и начали посещать Дом культуры. Этот Дом предлагал бесплатные репетиционные точки взамен на отчётные концерты.
По мере того как мы чем-то занимались, появлялся интерес к аппаратуре, и мы научились пользоваться микшерами, эквалайзерами и другой обработкой. По-моему, потом этому учреждению понадобился звукорежиссёр, а кадров особо не было. Я сказал: «Давайте я попробую» – и всё.
Забегая вперёд, это сильно развило во мне синдром самозванца.
Потому что образования я никакого не получал, всё пробовал ручками.
Потом я узнал, что есть вакансия в одном местном медиа, и я попал туда, пройдя отбор на практике. Я мало чего понимал в теории, но мне дали какую-то монтажную программу и сказали: «Вот телепередача, вот несколько аудиодорожек, сделай из этого что-нибудь». Я, как умел, собрал, и все сказали, что окей.
Я протаптывал дорожку в профессии, всё пробуя. И это на самом деле длится уже долго, а чем старше я становлюсь, тем мне сильнее неловко и стыдно, что я незаслуженно этим всем занимаюсь.
Но я всё-таки получил диплом звукорежиссёра в 2019 году: в течение пяти лет ездил в Москву и заочно обучался. Это, безусловно, не придало мне скиллов, но я счёл своим долгом закрыть гештальт: очень боялся за своё будущее в этой стране и думал, что всё-таки надо как-то подкрепить свой статус дипломом, который мне ни разу не пригодился.
В «Либо/Либо» я оказался также, просто предложив свои услуги. Пару лет назад вышел подкаст «Так вышло» – он ещё не принадлежал никакой студии. То, что он был сделан на коленке было слышно сразу. Я тогда приехал на сессию в Москву, включил один из эпизодов и побежал по своим делам. В метро я понял, что не слышу этот подкаст. И мне досадно: я хочу, чтобы его было слышно. Я нашёл Катю Кронгауз и написал: «Здравствуйте, я могу сделать так, чтобы ваш подкаст было слышно из каждого утюга». Она дала мне контакты Лики Кремер, и я такой: «А, да?».
Я как раз после этого события начал верить в себя и свои возможности, потому что изначально это был жест доброй воли, а мне за минуту ответили, а через две минуты у меня появился проект. Это придало мне уверенности, и мы начали работать.
Ты также работал с «КиноПоиском» над подкастом «Через вселенные», как часто берешь проекты вне деятельности студии «Либо/Либо»?
Ильдар: На самом деле, нечасто. Работа с «КиноПоиском» – пример моих регулярных отношений ещё с кем-то. Мне удобно, потому что эпизоды выходят раз в месяц, и они вполне вписываются в мой график. Почему я согласился? Мне кажется, это социальный эксперимент: всегда здорово поработать с новыми людьми, понять, чем живёт, чем дышит индустрия.
Сейчас сложно сказать, сколько у меня проектов, потому что везде разный продакашн. То есть один эпизод мы можем делать две недели, один – два дня. В целом я могу вести от четырёх до шести проектов одновременно.
Не то чтобы я горю желанием браться за всё – у меня был такой период в 2019 и 2020 годах, я тогда чуть не умер.
Супергерой на фулл-тайм
У тебя был эпизод с выгоранием. Ты коротко рассказал об этом в выпуске «Либо выйдет, либо нет». В какой момент ты вышел из вакуума ажиотажа и понял, что находишься на грани?
Ильдар: В начале года я начал работать над «Так вышло», и постепенно за полгода вся история превратилась в стартап, и подкастов становилось всё больше и больше.
Дело в том, что я тогда жил в Ноябрьске, и у меня была фулл-тайм работа. И была возможность работать удалённо с «Либо/Либо», только жертвуя своим личным временем. Плюс, я настолько, видимо, тогда поверил в свои возможности, что брал ещё больше проектов. Я буквально спал по четыре часа: вставал и старался каким-то ужимками монтировать по утрам, в обед, но в основном это было вечером и ночью.
Как водится я совершенно не чувствовал усталости, наоборот, я почувствовал себя супергероем. Мне кажется, я никогда столько в жизни не работал, как в 2019 году. И мне приносило это искреннее удовольствие, но оно было обманчиво, потому что долго на таком энтузиазме работать невозможно.
Как я из этого вышел? Да я не знаю, но во многом мне жена помогла. Я в целом благодарен ей за такие отношения, в которых мы ведём непрерывный диалог. Мне кажется, её понимание и чуткость периодически вытаскивали меня из задниц, в которые я попадаю всё время.
Самая главная штука с выгоранием, которое было у меня – желание всем доказать, что я чего-то то стою. Это связанно с синдромом самозванца: мне на каждом месте моей работы казалось, что за моей спиной кто-то стоит, смотрит в мой монитор и пытается подловить. Хотя я уже столько лет этим занимаюсь, но мне всегда кажется, что вот сейчас кто-то узнает, что я на птичьих правах сижу, что я на самом деле не звукорежиссёр. Это большая травма. И поэтому я с такой рьяной силой пытался на практике доказать, что я вот это могу, вот это.
Я в целом рад, что я смог это проработать и сейчас научился выстраивать границы без угрызения совести. Я, например, своим коллегам уже давно дал понять, что у меня есть своё личное время, но это не то, что я работаю с девяти до шести, а потом всё. Я точно не буду сидеть до двух ночи, если тебе так нужно. Нередко это становится причиной конфликтов.
Говори в микрофон
Как проходит распределение подкастов в «Либо/Либо»?
Ильдар: Это никак не распределяется: иногда происходит такое, что мы запичили проект, и автор проекта говорит: «А я бы хотел работать с Пашей Цуриковым, потому что мне нравится его стиль, я с ним работал уже» – то есть собирается френдли творческая команда. Иногда это по остаточному принципу: мы понимаем, что кто-то из звукорежиссёров перегружен и распределяем. По жанрам мы не делимся, но может быть так, что кто-то очень хорошо показал себя в какой-то истории, и теперь его чаще привлекают к проектам такого формата. Это мои предположения.
Какие ошибки на записи чаще всего могут возникать?
Ильдар: Лёше Пономарёву, который сейчас работает в издании «Холод», подарили футболку с надписью «Говори в микрофон» – его самая популярная фраза. Я полностью с ним согласен.
Многие отказываются надевать наушники, а самый главный недостаток среди многих подкастеров – непонимание, зачем они вообще нужны. В первую очередь это не для того, чтобы погрузиться в атмосферу подкаста, а для того, чтобы ты сам понял, как работает микрофон. Ты прекрасно сам слышишь, что происходит, и, мне кажется, мониторинг должен придать тебе чувство контроля.
Мы на все случаи жизни написали свод правил:
Я не имею возможности присутствовать на каждой записи. Довольно часто бывает, что запись прошла некачественно, например, слишком высокий уровень сигнала микрофонов и перегруз. Поэтому мы делаем инструкции для всех максимально доступным и простым языком.
Как с технической точки зрения проходят открытые записи? Какие есть нюансы?
Ильдар: Всё зависит от площадки. Как правило, приходится искать просто всё. Твоя миссия на открытой записи точно так же по дорожкам записать всё отдельно, чтобы потом это можно было качественно смонтировать.
Далеко не везде можно найти оборудование, поэтому нужно искать какие-то выходы: арендовать многоканальные рекордеры или звуковые карты. И самое главное – во время записи в студии весь мониторинг только в наушниках, и он не влияет на запись. А на открытой записи есть ещё внешняя акустика, из-за чего микрофоны могут заводиться, и всё становится в разы сложнее.
В целом, мне кажется, на таких мероприятиях должно работать два специалиста: один отвечает за запись, второй за внешнее окружение. На практике это приходится делать одному человеку.
Оживи звук и почувствуй
Стерильно записанный звук в студии часто ощущается неестественно, как его оживить?
Ильдар: Я на практике с таким не сталкивался и принудительно не стал был делать комнату комнатой.
Другой вопрос, если спикеры находятся в разных помещениях. Иногда бывает так, что у одного спикера дорожка постоянно шумит, и тогда я могу сделать весь микс в пользу его плохого качества. Зато они будут оба звучать органично.
Расскажи поэтапно, как проходит монтаж подкаста?
Ильдар: Давайте говорить о разговорном подкасте, у которого есть своя хронология и не один человек. Здесь разные ситуации: записаны ли они в одном помещении прямо сейчас или они сидят каждый у себя.
Расскажи последовательность обработки голоса, например, сначала эквалайзер, потом компрессор или наоборот?
Ильдар: Я эквалайзер использую перед компрессором, потому что эквалайзер влияет на громкость. Если совсем топорно, то ты поднимаешь высокие частоты, у тебя увеличивается громкость самой дорожки, а если поставить эквалайзер после компрессора, тогда всё, что ты применяешь до этого, теряет смысл.
Мне кажется, всё, чем ты как-либо «причёсываешь» речь, должно стоять в начале, и уже в конце ты бетонируешь это каким-то лимитами.
Есть ещё пространственная обработка. Она, конечно, в подкастах используется не так часто, но, например, для творческого решения тебе надо использовать реверберацию – эхо. Тогда его желательно настраивать в конце, потому что в этом случае динамическая обработка, какая-то компрессия совершенно исказит эффект.
Что ты выберешь: убрать все паузы, вздохи и «э», чтобы сделать звук чище или оставить всё как есть, чтобы сделать речь живой?
Ильдар: Я сижу на первом стуле, и это уже невротическое: я иногда на автомате действительно вырезаю все эканья. Это одна из моих отрицательных черт – раньше подкасты, смонтированные мной, невозможно было слушать. Они действительно теряли всю естественность, они были все рубленные, оставалась только нужная информация. Я, видимо, слишком много до этого рекламных роликов собрал, где нужно ужаться в тайминг, и там ни одного вдоха – там люди вообще не дышат. Сейчас я стараюсь так не делать: речь должна быть живой.
Как ты продумываешь саунд-дизайн? Или этим занимается редактор?
Ильдар: Здесь нет какого-то правила. Довольно часто в сценарии можно увидеть пометки про саунд-дизайн, но чаще всего – нет. Безусловно, с решением звукорежиссёра могут быть не согласны, в этом ничего плохого нет. Довольно часто бывает так, что звукорежиссёр делает саунд-дизайн, ориентируясь на собственное мнение. Но у нас очень дотошные редакторы, и мы можем пройти ещё через миллиард итераций.
Поэтому нельзя сказать, что этим занимается только звукорежиссёр. Особенно это касается только-только зародившихся проектов, потому что никто ещё не знает, как должно выглядеть. Иногда ты работаешь над проектом год, и в целом всё довольно легко и просто, у него уже есть свой собственный стиль, и ты уже, не оглядываясь назад, применяешь разные штуки, и ни у кого вопросов не возникает. И ты забываешь, как в самом начале с чем-то были не согласны.
Как ты относишься к таким эффектам, как закадровый смех в «Хочу не могу»?
Ильдар: Очень хотелось попробовать его. Мы изначально позиционировали подкаст как аудиоситком, который, конечно же, не ситком. Нам хотелось сделать такое оформление, даже музыка там, как из популярных ситкомов. Много критики было в адрес закадрового смеха, но нам хотелось попробовать.
Всегда есть такая грань, которую можно перейти в плане передачи эмоций. Иногда тебя история сама так захватывает, что её не нужно ничем подкреплять. Но с другой стороны, это всё настолько субъективно. В этом смысле практика как раз помогает.
Как происходит продумывание музыки для подкаста?
Ильдар: Сколько во мне периодически скачет синдром самозванца как в звукорежиссёре, столько он маятником сносит всё, когда я представляю себя как композитора. Я абсолютный самоучка и не сильно много делал для проектов музыку.
Я помню, что иногда мне самому с нуля трудно было придумать, потому что заказчик какой-то синопсис подкаста пересказывает и всё. Я часто могу в качестве референса кидать готовые, не мной сделанные треки, чтобы хотя бы жанр определить. Иногда беру максимально разные по жанру и настроению песни и раскладываю их веером.
А часто бывает так, что тебя настолько захватывает питч, что в голове сразу рисуется всё. У меня так получилось с подкастом «Так и будет», который выходил на «Медузе». Но там больше похоже на какой-то саундтрек к длинной сцене, но мне он тем и понравился.
И каждый раз всё равно думаешь: а правильным ли было решение записать или использовать такой инструмент, а не этот. Но потом ты его монтируешь и думаешь: «Да всё круто!».
Как ты реагируешь на правки?
Ильдар: Это напрямую зависит от специалиста и его подхода. Есть редактор, которому хватит двух итераций, чтобы сказать: «Ну вот, примерно так» – и есть специалисты, которые могут причёсывать эпизод неделями. Это ни в коем случае не говорит о том, что кто-то хуже, а кто-то лучше. У каждого свой подход.
Мне кажется, одно из безусловных наших достижений – то, что большую часть редакционных решений перевели на редактуру в программе, в которой все наши звукорежиссёры работают – Reaper. В нём удобно делать пометки именно на таймлайне. В Google Docs неудобно работать, потому что надо переключать на другое окно.
Мне кажется, здесь комфорт – удобство пользования. Это упрощает жизнь не только звукорежиссёрам, но и всем остальным. Здорово, если потратить какое-то количество времени на изучение аудиоредактора и попробовать работать со звукорежиссёром таким образом.
Насколько монтаж нарративных историй отличается от разговорных подкастов?
Ильдар: Насколько затратнее – зависит от нарратива, от автора и того, что он хочет. Конечно, нарратив строится, сочиняется, доделывается, переделывается гораздо дольше. Но здесь, на мой взгляд, подкупает любопытство и интерес: иногда ты можешь несколько дней работать над одним эпизодом, и сначала ты просто удивляешься тому, как всё круто, а потом, когда вы уже несколькими головами дорабатываете, то результат впечатляет. Я даже не могу сказать, что мне нравится делать больше. Это отдельные продукты.
Какие проекты тебе больше всего нравятся по звуку?
Ильдар: Я помню, что меня до глубины души поразил первый сезон «Трассы 161» от «Холода». И сначала я думал, что меня поразили только истории, но я понял, что у меня ещё и холодеют пятки от того, как это всё начинено этим ужасным, монотонным, злобным саундтреком, который погружает тебя в состояние, когда говорить не хочется. На мой взгляд, это пример технически простого, но ужасно захватывающего приёма.
Сейчас мне очень нравится «Вы находитесь здесь». Там за саунд-дизайн отвечает Кира Вайнштейн, невероятный композитор и замечательная девушка. Мне кажется, последние проекты, которые я слушаю с её участием – уникальны, потому что она каждый раз с нуля создаёт новую музыкальную картину для каждого эпизода. Там каждый раз новые мелодии.
Заключение
Как ты слушаешь подкасты? Ищешь ли ошибки?
Ильдар: Я научился переключаться. Раньше я цеплялся за технические детали и не мог сфокусироваться на истории. Хотя сейчас я и подкастов стал меньше слушать.
Многие подкастеры выкладывают выпуски с плохим звуком, говоря, что в них важнее содержание. Что думаешь?
Ильдар: У меня нет однозначного мнения. С одной стороны, мне кажется, что очень круто, что любой человек может прямо сейчас записать подкаст, сидя у себя дома. Свобода – всегда хорошо. А дальше исполнитель встаёт перед выбором: ты можешь учиться настраивать свой контент, делать лучше, тратить время, найти людей или нет. Мне кажется, это зависит от амбиций: если ты считаешь, что это ок, и у тебя есть аудитория, которая не заморачивается – хорошо.
Другой вопрос, что можно совсем наплевательски относиться. Меня, например, раздражает отсутствие дисциплины: если у тебя действительно под рукой есть качественное оборудование и помещение, то будь добр пользоваться этим. И когда это поведение оправдывают тем, что это подкаст, а не радио, то этого я не понимаю.
Сообщить об опечатке
Текст, который будет отправлен нашим редакторам: